01 августа 2014 года
Антарктида – самый малоизученный, и, пожалуй, самый загадочный континент на нашей планете. Всё, что касается этого материка, окутано загадками: от климата до самого факта открытия этого континента. И чем больше эта земля исследуется, тем больше тайны Антарктиды завораживают умы учёных. К этим тайнам удалось приобщиться нашему земляку, человеку, который практически с детства мечтал побывать в этом царстве льдов и снегов.
Это удалось ему дважды, но он уверен, что будет и третий. Кроме незабываемых впечатлений, он каждый раз привозит с собой такие потрясающие фотографии, такие невероятные жизненные истории, что мы не могли не поделиться ими с нашими читателями.
– Равиль, чем Вы занимаетесь в обычной жизни?
– Я предприниматель, моя деятельность – это обработка камня и геологический туризм, то есть мы водим группы в экспедиции. Когда-то состоял в клубе «Агат», оттуда всё и началось. Бываем в разных местах, ищем камни, осуществляем различные проекты. Про Казахстан вот рассказать – отдельный разговор…
– Может быть, но Казахстан – это всё-таки ближе, роднее, не так таинственно и недоступно, как Антарктида. И вообще – почему именно она?
– Антарктида – мечта моей жизни. Это вообще мечта каждого нормального советского человека (смеётся). Когда я и мои друзья только начали узнавать о том, как можно туда попасть, оказалось – никак! Конечно, мы могли отправиться туда как туристы, но нужны были деньги (порядка миллиона рублей), плюс у каждого потенциального туриста здоровье проверяется, как у космонавтов перед полётом. Но мы не были туристами, у нас были конкретные цели!
– Какие?
– Мы познакомились с Петром Задировым, предпринимателем из Москвы, который как раз получил благословение от патриарха на строительство православного храма в Антарктиде. Пообщались, появилась идея сделать иконы для этого храма из камня (что мы потом и сделали, теперь в Антарктиде есть камни из Лесного). В тот год, когда шло само строительство храма, я в экспедицию не попал, но на следующий год два месяца работал на стройке – пришлось здорово его переделывать.
– Как вообще возникла идея строительства храма?
– Во-первых, в Антарктиде погибло очень много наших людей. Плюс России необходимо обозначать свои приоритеты на материке. Во время второй экспедиции мы совершенно случайно встретили правительственную делегацию во главе с Артуром Чилингаровым (крупный учёный, представитель Президента России в Арктике и Антарктике, герой Советского Союза и Российской Федерации), так он нам сказал: «Действуйте, ребята, мы вас поддержим!». Фортов с ними был (президент РАН), Муров (директор Федеральной службы охраны России). Без слова одобрения со стороны государства можно даже не соваться туда.
Вообще на строительство храма разрешение даёт мировое сообщество, думаю, сейчас мы бы его не получили. А десять лет назад нам его дали, потому что никто не верил, что такое вообще возможно осуществить.
Дело в том, что существует такой договор, действующий до 2048 года, который запрещает осуществление любой экономической деятельности на территории Антарктиды. И сегодня многие страны ждут окончания этого договора, потому что там вся таблица Менделеева: есть золото, платина, алмазы, предварительно разведано, что на Шельфе очень много нефти! Амариканцы уже заявили, что будут там нефть добывать. У чилийцев там военная база. Это что-то наподобие нашего военного городка: у них есть почта, банк, родильный дом (куда по большому блату приезжают рожать чилийские женщины, потому что там очень чисто), живут семьи военных с детьми. Но в основном, конечно, все люди, которые прибывают на материк, остаются там с научными целями.
Расскажу про сам храм. Вырубали его на Алтае из лиственницы, затем отправили в Калининград, оттуда морем на «Академике Фёдорове» в Антарктиду. Собирали его мои друзья. Но при кладке брёвен не учли климат Антарктиды: там очень сильный ветер (в среднем 30 м/с, временами до 50 м\с), поэтому снег падает не сверху вниз, а слева направо. Если есть хоть малейшая щель – мигом сугробы надует! Поэтому мы с друзьями уже через год снимали крышу заново, заделывали все щели. По сути, это была волонтёрская работа, нам не платили. Но на организационные моменты (переезды, перелёты) приходится привлекать спонсоров, это очень немаленькие деньги.
Наш храм – это первое фундаментальное здание, построенное в Антарктиде. Его видят все туристы, высаживающиеся на побережье, и это такая гордость за свою страну! Там идут реальные службы, совершаются обряды крещения, даже венчание было. Там живёт священник, отец Сафроний.
– Вы упомянули про туристов. Их часто можно увидеть?
– Когда на побережье хорошая погода, их высаживают с кораблей. По закону – не более чем на четыре часа. Этот туризм не считается экстремальным, они фотографируются, животных снимают. Был забавный случай: на русской станции есть баня, сами построили (какой же русский без бани? – прим.авт.). Мы как-то там помылись, идём полураздетые по снегу, распаренные, а рядом – туристы в лыжных костюмах, очках, с палками изображают для фотокамер покорителей снежных вершин. Режиссёр их снимает, а они, этакие первопроходцы, якобы с трудом карабкаются на гору… Каким же негодованием были полны их взгляды, когда мы им весь спектакль испортили, проходя мимо из бани!
– Не могу не спросить про погоду… Разве там не жуткие минуса?
– Я оба раза был в Антарктиде, когда у нас была зима, а у них – лето. На побережье достаточно тепло, резких перепадов температуры не бывает, но стоит буквально на сто метров подняться – она резко падает. В самые хорошие дни у нас до +2 градусов доходило, я домой звоню – в Лесном 40 со знаком минус! Мы там на наше Крещение даже купались! Вода хоть и холодная, но очень солёная, поэтому не замерзает. Все иностранцы с ужасом смотрели, как сумасшедшие русские в воду ныряют. Правда, метеорологи говорили, что такой жары давно не было. Уже во второй экспедиции там было значительно холоднее.
– Расскажите о Вашей жизни на станции.
– Станция – это несколько балок (вагончиков), которые ставятся на возвышенности. Летом там живут до 50-60 человек, зимой намного меньше. Рядом находятся станции Уругвая, Аргентины. Станции так жмутся друг к другу, потому что возводятся на оазисах, есть такое понятие в Антарктиде. Это места, которые материковый лёд обходит землю, и на таких свободных ото льда островках можно селиться.
Люди там совсем другие, все находятся в очень хороших отношениях. Можно зайти на любую станцию: покормят, напоят чайком. Все понимают друг друга, очень вежливые, улыбаются всегда. А как в Россию вернулся, в поезде сразу обхамили: всё, домой приехал (улыбается).
Случаев взаимовыручки на побережье Антарктиды не сосчитать. Мы помогали корейский корабль разгружать. Были совсем дикие прецеденты. В 90-е годы, когда началась перестройка, на нашу станцию не пришёл корабль с едой (а он приходит раз в год, это «Академик Фёдоров», который из Петербурга каждый раз 1 ноября отправляется в путь, чтобы забрать полярников, высадить новый состав и передать продукты питания). А у китайцев всегда двойной запас пищи, так вот тогда они просто отдали половину нашим. Это бесценный поступок.
Там вообще остро ощущаешь чувство гордости и за страну, и за людей, которые там живут. Был случай, когда китайцы получили вездеход, и он у них не пошёл. А наши механики там на всём побережье лучшие. Притащили этот вездеход к нам в ангар волоком, приходят на следующий день – а он до винтиков разобран! Они за голову схватились, запаниковали, а когда на следующий день русские сами приехали к ним на исправной машине, задали один-единственный вопрос: где мы раздобыли точно такой же вездеход? Просто не поверили, что наши с нуля его собрали.
– Как добираются до Антарктиды?
– Очень сложно получить все необходимые разрешения, а при благоприятном стечении обстоятельств можно до станции «Беллинсгаузен» (так называется наша станция в Антарктиде) долететь за сутки, и это очень быстро. Второй раз мы добрались за 1,5 недели.
– Равиль, расскажите о флоре и фауне Антарктиды.
– Так как я занимаюсь камнями, привёз оттуда небольшую коллекцию. Агат, яшма там распространены. Животный мир – вообще потрясением для нас был! Пингвины, тюлени, морские слоны и котики, поморники (птицы, способные долетать до Японии и обратно; это выяснили учёные из Германии, которые нацепили на них специальные датчики) – сначала любуешься ими, а потом надоедает: они так и норовят тебя укусить! Мы спускались в столовую перед едой, и на середине пути один котик всё время хотел меня цапнуть. Прикармливать их не надо, море кишит рыбой, мы на рыбалке за час вчетвером наловили полную бочку рыбы и в лодку ещё накидали. Людей животные почти не боятся: пингвины подпускают к себе метров на пять взрослого человека и ещё ближе – ребёнка. Конечно, этих животных в пищу употреблять нельзя: немецкие биологи строго следят за сохранностью флоры и фауны. У них каждая птица на счету, окольцована, они из-за сорванной травинки докладные пишут, щепетильные очень (улыбается).
– В первой экспедиции Вы строили храм. Что было целью второй?
– Дело в том, что в этом году мы отправились в Антарктиду на десятилетие храма, и нам не хотелось ехать с пустыми руками. Мы решили изготовить памятник великому мореплавателю Беллинсгаузену, первооткрывателю Антарктиды, чьим именем и названа российская научная станция у северной оконечности антарктического полуострова. С перевозкой его было много проблем и хлопот, но везде, к кому бы мы ни обращались, нам охотно помогали. Иногда казалось, что совпадения вовсе невероятные. Однажды нам несчастье помогло: из-за нелётной погоды самолёты на станцию не летали, но одному рыбаку в море переломило ноги и на аргентинской станции погиб человек. Туда сразу вылетел санитарный рейс, на который попали и мы. А так несколько дней самолёты в ту сторону просто не пускали. Представьте: в Чили жара, а 1200 км южнее – и снега, бураны, вьюга…
Мы совершенно случайно на пути встречали нужных нам людей, например, человека, русского, который водит туристов с ледника «Глетчер» до Южного полюса на лыжах. Он, зная испанский и английский, помог нам вести переговоры с представителями транспортной компании по доставке памятника.
– Есть ли у Вас планы на будущее, связанные с Антарктидой?
– От той самой правительственной делегации, которую мы встретили во второй экспедиции, поступило предложение изготовить и привезти на нашу станцию в Антарктиде памятник Лазареву. Если не в этом году, то в следующем мы этим займёмся. А мы в свою очередь министру природных ресурсов Сергею Донскому изложили проблемы, с которыми сталкиваются те, кто занимается камнями, и он предложил нам написать текст закона, чтобы его рассмотрели в министерстве. Мы обязательно напишем (мы – это Равиль и его друзья из Новосибирска, Караганды, Нижнего Тагила и Екатеринбурга, с которыми он побывал в экспедиции – прим.авт. ). В этом году меня как предпринимателя, занимающегося обработкой камня, пригласили на «ИННОПРОМ», торговая промышленная палата выделила место. А вообще планов много. Считается, что ещё можно найти следы ладьи Ермака, очень хочется в этом направлении поработать. Тема очень интересная.
– Успехов Вам, Равиль!
