Стас Намин: «Мы делали всё, что хотели»

Каж­дый раз, возрождаясь из небытия, музыканты непременно встре­чаются благодарной публикой с восторгом: войдя раз и навсегда в историю советской, российской эстрады с яркой визитной кар­точкой, «Цветы» нами не были забыты, хотя в их творчестве и случались многолетние периоды запрета на них и молчания.

В пресс-конференции, которую гости города дали до начала праздничного кон­церта, приняли участие все музыканты рок-группы «Цветы». О своей славе, о кон­куренции на эстраде России они не заду­мываются: работают – и всё: честно играют свою музыку, «завоёвывая зрителя своим обаянием и мастерством». Но из дальней­шего разговора было видно: им очень хо­телось, и они сильно надеялись на то, что лесничане знают и будут говорить о новых творческих работах группы. Но для этого, скорей всего, надо быть их настоящими фанатами, ведь как ни крути, сегодня ши­роко известными, раскрученными и попу­лярными артисты становятся всё-таки бла­годаря шоу-бизнесу. А Стас не считает себя его участником, чем несказанно гордится.

Кстати, и слово артист его раздражает. И не все задаваемые вопросы ему пон­равились. И журналистов он не любит. И интервью даёт редко. И в личную жизнь никого не пускает. Ну вот такой он есть: ер­шистый, неудобный, нетерпимый ко мно­гим вещам, непокорный и непокорённый. Тем интересней получился разговор – не похожий на интервью с другими звёздами. Поэтому мы опускаем некоторые допу­щенные колкости и резкие высказывания в адрес друг друга и даём содержание почти двухчасовой пресс-конференции, а точнее, интервью со Стасом Наминым, с некото­рым сокращением.

– Вы первая советская нефор­мальная группа. Каково быть в этом статусе?

– Мы никогда не заморачивались на тему, какой у нас статус. Мы просто делали всё, что нам хочется. А это, оказывается, назы­валось неформальностью. Как создавались все ВИА: комсомольцам, которые знали, что им нужно петь песни, назначался художест­венный руководитель, который сам не умел играть и ничего не понимал в этом, но зато имел высшее образование и партийный билет. Все остальные группы, кто не ВИА, создавались на улице – дворовые команды. Так создавались и Beatles, и Rolling Stones, и мы. Вот и вся разница: одни искусственно сделанные, другие настоящие. Просто мы одни из первых смогли записать свою пластинку и стали популярными на всю страну. А параллельно с нами создавались другие группы. Некоторые из них, также со своим стилем, довольно известны и по сей день: «Машина времени», «Аквариум» Бори Гребенщикова, «Воскресенье»…

– Как можно считать: у «Цветов» несколько жизней или одна, но большая?

– Как и у человека: если он прожил все пе­реходные периоды страны, где в различное время общество существовало каждый раз по-разному, значит, он прожил несколько жизней.

– Имеется в виду не социальный аспект, а в творческом плане, ведь было время, когда мы о вас вообще не слышали.

– Тогда можно сказать, что в нашей жизни были такие периоды: запрещённый – это 70-е годы, когда ни пресса, ни телевидение, ни радио не имели права о нас даже говорить, только мелодии выхо­дили, невинные песни, записанные очень мягко, без всякого драйва, и всё-таки при всех цензурах рок-импульс прошёл, из-за на которого потом все наши музыканты воспитывались на наших песнях; в 1980-й, в год Олимпиады, наступила небольшая от­тепель, когда нас показали по телевидению, разрешили записать первый альбом «Гимн солнцу». Через шесть лет нас снова посчи­тали опасными для существующего тогда строя и запретили вообще (даже «Мы жела­ем счастья вам»), потому что наш репертуар 80-х был более социальным, более серьёз­ным по сравнению с первыми, романтиче­скими песнями. После этого, уже с прихо­дом перестройки, нас впервые выпустили за границу, правда, с большим скандалом. Мне тогда 35 лет было, мы объездили с га­стролями США, Японию – мировое турне практически по всем материкам и странам до 90-го года. В России ничего не делали. Затем последовал ещё 10-летний перерыв. Никто не знает наш репертуар, не знает, как мы развивались. В 2000 году в Москве мы создали театр с живой музыкой: рок-оперы, мюзиклы, и группа восстановилась. Но мы по этому поводу не шумели, в шоу-бизнесе не участвовали, поэтому получилось, что и мы в 90-е и 2000-е для публики были неиз­вестными. В общей сложности нас не было слышно 30 лет! Когда нам стало 40 лет, мы выпили по 50 граммов и решили: может, имеет смысл показать то, что мы придума­ли в этом жанре, – с нашей точки зрения, это ценно, ведь нашу нишу никто так и не занял за это время.

И если раньше была цензура идеологиче­ская, то сейчас цензура вкусовщины: если мне не нравится – значит, это плохо. Мы рады, что мы до сих пор – неформат. Фор­мат – это Михайлов, Киркоров и другие. Мы совершенно умышленно не играем фуфло, которое называется дешёвая попса. Играем то, что нам нравится, и не знаем, хорошая это музыка или плохая.

На студии Abbey Road в Лондоне мы записали всё, что пели в 70-х, «Назад в СССР», а потом второй альбом «Распахни своё окно», в котором восстановили запре­щённые вещи 80-х. Есть DVD с записью концерта к нашему 40-летию. Этим мы подвели черту под прошлой творческой жизнью.

– Что вы сейчас из себя представля­ете и в каком направлении работаете?

– Сейчас играем новую музыку – мы из тех групп, которые развиваются и меня­ются. Наше направление называется «хо­рошая музыка». У нас стиль не зависит от одного человека: все поют, играют и сочи­няют. Мы одни из немногих (хотя не знаю, может, есть кто ещё), кто может называть­ся полноценной рок-группой неавторско­го пения. Я по пальцам могу перечислить группы в стране, музыку которых тоже считаю хорошей. Несколько месяцев назад в Москве мы сыграли концерт в «Крокус Сити Холле». Первую часть составили 15 совершенно новых песен из сегодняшне­го репертуара «Цветов». Часть 2 включает в себя современные римейки известных хитов группы «Цветы» и несколько новых песен с участием гостей.

– Кого Вы считаете хорошими музыкантами?

– Первые – мы, потом «Машина време­ни», Боря Гребенщиков, «Воскресение», «ДДТ», «Калинов мост» Димы Ревякина, «Сплин».

– Как Вы относитесь к «фанере»?

– А как Вы относитесь к идиотам?

– У Вас сильно обновился коллектив?

– Первые 20 лет практически постоян­ного состава не было вообще: он менялся каждые несколько месяцев – кто-то пьяный ложился в госпиталь, кто-то умирал от на­ркотиков, как Никита Зайцев, кто-то уезжал за границу. Состав всё время тёк, и песни записывали разные солисты. Постоянный состав появился только 15 лет назад.

– С кем-то из зарубежных музыкан­тов общаетесь, дружите?

– У меня нет времени и большого инте­реса ни с кем общаться.

– Вы выступали в Снежинске, сейчас – в нашем закрытом городе. У Вас нет ощущения возврата в СССР?

– Какого ощущения?! Это неоспоримый факт! Вы являетесь затерянным миром. Мы с удовольствием вернулись к вам на 60 лет назад и кайфуем. Главное – ненадолго.

– В 70-х по нашему городскому радио «по заявкам радиослушателей» часто передавали ваши песни, и они не на­доедали. Сегодня, когда вы записыва­ете свои римейки, молодёжь тоже их напевает, песни тех лет. Вы гордитесь этим?

– Никто их не напевает. Да и сколько можно зацикливаться на одном и том же?! Просто вы не знаете наших новых песен. Мы неформат – и нас нельзя услышать ни по радио, ни по телевидению. Мы, конеч­но, на концертах поём с удовольствием и старые песни.

– Для кого Вы поёте?

– Для себя, дорогая! (Закричал – прим. ав­тора). А для кого Вы думали? Я первый раз Вас увидел! Как я могу для Вас петь? (Дальше пошёл текст, который я предпочла не услышать, учитывая формат нашей газеты. – прим. автора).

– Без публики нет актёра…

– А где Вы видите актёра? Я на него по­хож?.. И я что ли певец? Вы слышали, как я громко пою?.. Любая творческая личность не может не самовыражаться. А будете слу­шать или не будете – это другая тема.

– Впервые встречаю музыкантов, ко­торым безразлично мнение публики.

– Мы так и так существуем и пишем, неза­висимо от того, любят нас или нет.

– Где можно услышать ваши новые работы?

– Мы сейчас готовим DVD, который вы­ложим, скорей всего, в Интернет. Не уверен, что наша музыка заинтересует радио или телевидение – мы неформат, мы не модны. А вообще мы проводим очень жёсткий от­бор своих песен, мы к ним довольно кри­тичны. Отмечу, что при всей своей философской направленности у нас позитивная музыка.

– У вас есть преемники?

– В этой стране – нет.

– Вы бунтари?

– Нет, отчего ж? Творчество наше позитивное.

…И всё-таки на сцене Стас Намин был артистом: говорил хорошие, добрые сло­ва в адрес лесничан, вёл диалог с залом и благосклонно принимал его восторг. А его «Цветы» на совесть отпахали концерт и искренне радовались нашей реакции: мы все вместе с ними пели «Есть глаза у цве­тов», «Звездочку», «Честно говоря», «Колыбельную», «Рано прощаться», «Богатырскую силу», «После дождя», «Мы желаем счастья вам» – всё то, за что когда-то и полюбили ВИА «Цветы», а теперь – рок-группу. Был, конечно, и рок на концерте, но, спасибо музыкантам, они не стали им утомлять зал. (Иначе зрители совсем бы оглохли от итак постоянно возбуждающейся от избытка низких звуковых частот акустической ап­паратуры). Звучали и совсем новые песни, и даже те, которые Лесной услышал первым. Теперь поклонники рок-группы «Цветы» будут ждать выпуска юбилейного альбома, в который должны войти, по словам Стаса Намина, все работы группы.

Вера МАКАРЕНКО