06 ноября 2014 года
Вечером 31 октября в преддверии ноябрьских праздников зал ДК «Современник» наполнился оранжевым настроением – для лесничан «спела свой рок-н-ролл» легендарная российская группа «Чайф»! Визит уральских музыкантов был организован при поддержке местного отделения движения «В защиту человека труда», администрации комбината «Электрохимприбор» и профсоюзной организации предприятия.
...После концерта поклонники поспешили за автографами, а мы – за эксклюзивным интервью. К счастью, Владимир Шахрин нашёл несколько свободных минут, чтобы ответить на наши вопросы:
– Какими Вам запомнятся наш город и наша публика?
– Мы были в подобных городах – в Снежинске, Новоуральске, они очень похожи по архитектуре и по менталитету. Здесь люди живут, как в заповеднике, в хорошем смысле этого слова. Жители закрытых городов ограждены от излишне агрессивной среды, поэтому они добрые и душевные, это мне и нравится.
– У каждого музыкального коллектива есть своя аудитория, для кого поёт группа «Чайф», какому слушателю рада?
– Я думаю, нашу аудиторию можно назвать одним словом – это студенты. Нынешние студенты, бывшие студенты, несостоявшиеся студенты. Это люди,
у которых в душе осталось студенческое ощущение жизни: от сессии до сессии живут студенты весело.
– Раньше рок-движение олицетворяло дух протеста и свободы, что несёт в себе современная рок-культура? Как Вы относитесь к творчеству нынешних рок-музыкантов?
– На самом деле миф, что эта музыка именно протестная, бунтарская. Дело в том, что рок-музыка на русском языке стала популярна в России во времена
перестройки, поэтому была интересна именно эта тема. СМИ специально «выдёргивали» те песни, которые были социально
заряжены, поэтому все уверены, что русский рок был мрачным и протестным. На самом деле – ничего подобного. Да, у нас было три-четыре песни с такими текстами, три песни было у «Кино», а у Майка Науменко, наверное, ни одной такой песни нет. У того же Цоя полно лирики и песен про алюминиевые огурцы и восьмиклассницу, в которых никакого протеста нет. И в западной рок-музыке то же самое – реально остросоциальных групп было единицы.
Это была музыка внутренней свободы. У нас в семидесятых всё было по правилам, всё регламентировано, был кодекс строителей коммунизма.
И тут, раз – другие пацаны, которые говорят, что хотят читать другие книжки, смотреть другие фильмы, играть не такую музыку, что звучит по радио. Вот, в общем-то, и весь протест. У нас никогда не стояла задача развалить Советский Союз и свергнуть Генерального секретаря, мы хотели иметь
возможность читать и смотреть то, что хотим, ездить по миру, и мы этого добились. Если у следующего поколения рок-музыкантов какие-то другие задачи – пожалуйста, добивайтесь. Моё глубокое убеждение, что жанр рок-музыки – уже сформировавшийся, в нём уже всё сделано. Он стал таким же, как
классическая, джазовая музыка.
Всё лучшее в классической музыке написано в 18-19 веке, сейчас консерватории выпускают композиторов, но все всё равно ходят на Моцарта, Бетховена, Листа.
Джазовых музыкантов полно, но все они в основном играют стандарты, которые придуманы в первой половине 20 века. Рок-музыка – это музыка второй половины 20 века, времени, когда мы родились и выросли. Это наша музыка. Я считаю, что ребята, которые живут в 21 веке, должны придумать
другую музыку или другую культуру. А нового здесь уже ничего не изобрести. Я думаю, в этом жанре могут появиться хорошие исполнители, как в
классической музыке, которые будут создавать какие-то оригинальные трактовки.
– Вы никогда не думали о написании книги о годах становления русского рока, о свердловских концертных площадках тех времён?
– Я не писатель, точно. Я знаю о русском роке, о свердловском, но со своей колокольни, это необъективный взгляд. Такие книги пишут, такие писатели есть. Лёня Порохня писал книжку «Чайф Story», там многое о нас, но это не наши мемуары. Я не хочу отнимать хлеб у писателей, пускай они этим занимаются.
– В 1989 группа стала идеологом музыкально-экологического агитпохода по Волге, за что сегодня агитирует группа
«Чайф»?
– Тогда об экологии вообще никто и ничего не говорил, это было интересно, и мы начали поднимать эту проблему. У нас было четыре таких похода – с 1989 по1993 год. На данный момент про экологию говорят много, есть комитеты при правительстве, институты. Наше мнение теперь будет просто непрофессионально, мы можем поддержать какую-то акцию, но поднимать знамёна – это уже немножко не наша тема.
Я не люблю слово «миссия», мне просто кажется, что сейчас мир достаточно агрессивно устроен, очень много негативного восприятия, что бы ни происходило и что бы ни было сделано. Например, мы подарим автобус детскому дому – обязательно найдётся кто-нибудь, кто скажет, что автобус не тот иличто мы себя пиарим. Эта чашка весов, мне кажется, начинает перевешивать. Мы просто хотим на другую чашечку весов что-то положить, какие-то добрые эмоции. Я неслучайно говорил, что ощущение счастья можно найти в любой ситуации. Когда человек в хорошей компании, хорошей атмосфере, он понимает, что счастлив, даже не понимая почему. Я думаю, что если после нашего концерта люди уходят с улыбкой и они ещё завтра на работу придут с этой улыбкой и хорошим настроением, то это значит, что мы на эту противоположную чашечку уже что-то положили.
– «Чайф» образца восьмидесятых и нынешний «Чайф» – что изменилось?
– Вообще мы не очень сильно изменились, хотя, конечно, мы стали играть немножко другую музыку, мы стали играть
лучше, чем 30 лет назад, стали играть про другое. Да и просто ставили другими и повзрослели, мы были 25-летние, а теперь 55-летние – это всё-таки разные истории. Там, где мы раньше стали восклицательные знаки, теперь мы ставим многоточия и вопросительные знаки. А по большому счёту, мы остались той же компанией. Был такой детский фильм «Сказка о потерянном времени», где дети стали старичками, а старички – детьми. Вот мне иногда кажется, что мы – те самые старички, которые стали детьми,потому что у нас абсолютно юношеское ощущение жизни.
– Спасибо Вам, успехов!
